22 апреля 2016 - Великий Четверг

То, что произошло некогда в Вифлееме, когда Господь облекся в младенческую плоть человека, на Тайной Вечере, приобретает новый сокровенный смысл. Великое таинство боговоплощения раскрывается во всей своей глубине.

Иисус, зная, что пришел час Его перейти к Отцу, явил делом Свою любовь к людям (Ин. 13:1). Свершается то, о чем Он ранее говорил и предсказывал Своим ученикам: Хлеб, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира (Ин. 6:51). Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем (Ин. 5:55). Облекшийся в плоть человеческую Господь причащает Своих Тела и Крови учеников, а через них — и нас всех: Приимите, ядите: сие есть Тело Мое; пийте от Нея вси, сия есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многия изливаемая во оставление грехов (Мф. 26, 27—28). Это чудо преложения хлеба и вина в Тело и Кровь Иисуса Христа было чудом любви Его, продолжением чуда Его вочеловечения и таинственного соединения двух миров — Божеского и человеческого. По слову святого Кирилла Иерусалимского, через Причащение верующие становятся «сотелесными и единокровными Христу». Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино (Ин. 17:21). Это единение любви в общении Тела и Крови Христовых есть высшее исполнение церковного единства: оно и есть соединение во образ Единосущной и Нераздельной Троицы, о котором говорил Господь на прощальной беседе Своим ученикам.

Соответственно торжественности наступающей минуты изменяется и характер богослужений. Смолкли вопли и стенания грешной души и не слышно более крика: Се Жених грядет. Жених уже пришел и в чистой, убранной горнице совершает великую Вечерю Любви. Вместо песни Се Жених грядет поется тропарь Великого Четверга: Егда славнии ученицы на умовении Вечери просвещахуся, тогда Иуда злочестивый сребролюбием недуговав омрачашеся и беззаконнным судиям Тебе Праведнаго Судию предает. Двойным чувством печали и радости проникнуто содержание богослужения Великого Четверга: печали о начавшемся крестном восхождении Господа на Голгофу и радости о той великой Радости, которую Господь уготовал для всех, любящих Его.

На утрени Евангелист Лука повествует о Тайной Вечери, а следуемый за Евангелием канон (начинающийся словами Сеченое сечется) с удивительной силой и глубиной раскрывает таинственный смысл этого события. В каноне особенно ярко подчеркнуто неслиянное и нераздельное соединение двух природ, двух естеств Иисуса Христа, их взаимное сопряжение, действие и участие в деле нашего спасения. Эти исключительные и торжественные мгновения заключают в себе вечность. Творец и Создатель, с неизреченной любовью склоняясь и приникая к созданной Им твари, зовет ее к радости соединения с Собою. «Как Я стал Человеком действительно, а не призрачно, так и соединенное со Мной естество обожено по причине общения (с природой божественной); поэтому познайте Меня, как Единого Христа, сохраняющего то, из чего (или откуда я пришел, т. е. божество), и то, в чем Я (отныне) пребываю (т. е. человеческую природу)» (тропарь 9-й песни). Между Творцом и творением происходит как бы некая таинственная беседа, диалог. Творец убеждает и склоняет тварь, уговаривает ее, приглашает и раскрывает перед ней бездну Своей Любви. Иногда речь ведется от лица самосущной и несозданной Премудрости Божией: «Отец прежде веков рождает Меня — Творческую Премудрость (и) начало (всех) путей, Он создал Меня на дела, ныне таинственно совершаемые; ибо будучи по естеству несозданное Слово, Я, согласно этому (изречению, Притч. 8, 22 и сл.), сродняюсь с тем (созданным естеством), что ныне воспринял» (тропарь 9-й песни). Несозданная Премудрость Божия, причина и начало всего существующего и подательница жизни, смиряет Себя и соединяет с Собою Свое создание, облекаясь в телесный храм, созданный от чистых и девственных кровей Приснодевы. «Тайноводствуя» Своих учеников, опоясавшись лентием, омывает им ноги, уготовляет им душепитательную трапезу, растворяет чашу бессмертного пития и возвышенным гласом взывает: «Ядите Тело Мое и пиите Кровь Мою». А верные в ответ славословят и воспевают Господа и Творца ныне торжественно прославляющегося. Христос — Первосвященник и Жертва, Приносящий и Приносимый, Сам ныне священнодействует над Собою и, напояя собственной чашей верных, наполняет чашу радостью. «Питие новое, превышающее разумение, говорю Я, буду пить в Царствии Моем, — сказал Ты, Христе, друзьям – когда с вами буду Я, как Бог с богами; ибо Отец послал Меня, Единородного, для очищения (букв.: как умилостивительную жертву) мира» (тропарь 4-й песни). Творец и Владыка тварей, стихий небесных и земных, озера, источники и моря сотворивый, соединяет нас с Собой до конца в непонятном человеческому разуму подвиге любви и смирения. И в последней песне канона Церковь призывает нас придти насладиться бессмертной трапезой; «Помышляя о высоком, приидите, верные, да насладимся на горнем месте угощением Владыки и бессмертной трапезой, познав слово (научившись ему), сошедшее (к нам) от (Бога) Слова, Которое (т. е. Которого) мы величаем» (ирмос 9-й песни «Странствия Владычня..). И в ответ на это душа человеческая трижды взывает: Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный. Песнь эта поется ныне в последний раз. Чертог украшен, трапеза уготована, чаша растворена… И в этот сладчайший миг в течение церковного богослужения врывается поток исторических событий: Собирается прочее соборище иудейское, чтобы предать Пилату Творца и Зиждителя. Иуда беззаконный, омочивый на Вечере руку в солиле, берет сребренники, чтобы продать Бесценного и отвергается лика Апостольского. И, предвидя опасность соблазна и малодушного страха, Церковь как бы устами Христа говорит: «О друзья, смотрите, чтобы никакой страх не разлучил вас от Меня… не соблазняйтесь… ибо Я пришел… чтобы отдать душу Мою за избавление мира».

Вечерня в этот день совершается вместе с Литургией Василия Великого. Те же стихиры, что и на утрени, говорят о людской злобе и о незлобии и терпении Агнца Божия. Тот Агнец, о котором проповедовал Исаия, грядет ныне на вольное заколение, плечи Свои отдает на раны, ланиты на заушение и лица Своего не отвращает от срамоты заплевания. Кроткому образу Агнца противополагается грозное явление Бога на горе Синай среди молний и облаков, дыма, огня и трубных звуков, описанное в Исходе. Если в Ветхом Завете явления Бога были грозны и сопровождались страшными знамениями, как и в следующем за Исходом чтении Иова, где Господь говорит сквозь бурю и облаки, то в Новом Завете Божественный огонь скрыт под покровом человеческой плоти Богочеловека, чтобы не опалить Своим Божественным прикосновением. Но и Новозаветный огонь — тот же огонь Божества. И как тогда, восходившему на Синай Израилю, так и теперь человеку приступающему к горнему месту и к Божественной Трапезе, необходимо омыться духовно и очиститься, не быть опаленным. И душа вопиет ко Господу в прокимне: Изми мя от враг моих, Боже, и от востающих на мя избави мя. Дьявол, подвигший Иуду на предательство, ежедневно и ежечасно досаждает всему человеческому роду и человеческая душа в эти священные минуты жаждет от него оградиться.

Ветхозаветными чтениями заканчивается вечерня и начинается Литургия. И здесь, в прокимне Апостола, уже не пророчески, а во всей своей неприкровенности, встает пред нами образ князя мира сего, овладевшего душами и умами человеческими: Князи людстии собрашася вкупе на Господа и на Христа Его. В следующем за прокимном послании к Коринфянам, Апостол Павел повествует об установлении Таинства Божественной Евхаристии (1 Кор. 11, 23—32). Стихи «на Аллилуиа», следующие за посланием, поражают своей неожиданностью: Блажен разумеваяй (помышляющий о) на нища и убога, в день лют избавит его Господь (Пс. 40:2). Но если вспомнить только что прочтенные слова Апостола: «да испытывает себя человек… ибо кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем». — понятным становится это напоминание перед наступлением важнейшей минуты в учении Христа, проповедовавшего милость и сострадание к нищим и убогим, и за это обещавшего помилование в день лют, то есть в день Страшного Суда.

Евангелие на Литургии говорит нам о Тайной Вечере устами непосредственных свидетелей и участников ее (чтение составлено из нескольких Евангелистов). Вместо Херувимской песни поется трижды тропарь: Вечери Твоея тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя приими; не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем. Этот же тропарь поется и как запричастный стих, и во время причащения верующих многократно повторяется, как бы не желая смолкнуть, не желая прервать блаженную радость Божественного общения. И это многократное пение «Вечери Твоея», и Апостол, и Евангелие этого дня — все говорит нам о том, что ныне совершающаяся Евхаристия есть Литургия, однажды во времени тогда совершенная и вечно, до скончания века, отныне совершающаяся до светлого и явленного дня пришествия Господа Иисуса Христа.

После заамвонной молитвы в Кафедральных Соборах на Архиерейской службе, совершается чин омовения ног.

На малом повечерии Великого Четверга Трипеснец Андрея Критского вновь вспоминает совершившиеся днем события. В последней песне его слышится кроткий и укоряющий голос Христа: «Паки (снова) вы спите… Бодрствуйте, приблизился наконец час, встаньте, идем, друзья мои, вот идет предатель ученик… чтобы предать Меня».

Через Гефсиманский сад, через двор Каиафы и преторию Пилата мы подходим к Голгофе.